Много воды утекло с тех пор, как я взялся за перо. Когда-то я писал заметки ручкой в блокноте. Затем с появлением личного компьютера в текстовом редакторе под ДОС, затем в Windows 3.11, Windows 95-98, Windows 2000, наконец Windows XP. Я работал и в Офисе 95, и 97, и даже Ворде версии 6.0. Забытом потомками легендарном текстовом редакторе Атлантис и незабвенном Слово и Дело 2.4., в котором сейчас и набираю эти строки.

Со временем я стал замечать одну особенность, годами ускользавшую от меня. А именно - взаимосвязь между текстовым редактором, моделью пишущей машинки, на которой набирается текст, и творческим качеством оного.

И, как оказалось, многие авторы еще на заре цифровой эры описывали подобное явление. Так Маршалл Маклюен в своей технологической пророческой книге “Внешние расширения человека” 1964 года, утверждал следующее:

"Поэт и романист сочиняют теперь на пишущей машинке. Пишущая машинка сплавляет воедино сочинение и публикацию, рождая совершенно новое отношение к письменному и печатному слову. Сочинение на пишущей машинке изменило формы языка и литературы; лучше всего это видно на примере поздних новелл Генри Джеймса, продиктованных мисс Теодоре Босанкет, которая их записывала не от руки, а на пишущей машинке. Ее мемуары “Генри Джеймс в работе” следовало бы продолжить другими исследованиями того, как пишущая машинка изменила английские стих и прозу, а также, фактически, сами мыслительные привычки писателей".

А культовый американский писатель и журналист Хантер Томпсон в своем интервью журналу The Paris Review на вопрос: “Какую роль для вас играет инструмент сочинения? Вы известны как один из немногих писателей, до сих пор использующих электрическую пишущую машинку. Чем плох компьютер?” — ответил:

"Я пробовал. Но соблазн перейти к копированию или переписыванию уже напечатанного слишком высок. Думаю, я никогда не смог бы перестать нажимать на клавиши, переставляя и переписывая слова на экране. Мне нравится видеть оконченной часть работы, когда я печатаю на чём-то вроде этого (указывает на печатную машинку). На печатной машинке я никогда не возвращался на два абзаца назад, чтобы что-то исправить. Текст хранится в ней, как будто это уже окончательный вариант".

Другими словами Томпсон не мог принять тот факт, что безмозглая машина будет отвлекать его от творческого процесса. Отличился и писатель Джордж Р. Р. Мартин, по произведениям которого снят культовый сериал “Игра престолов”. Как оказалось, Мартин творит на морально устаревшем компьютере под MS-DOS в WordStar 4.0 без толики сожаления об этом. В интервью Конану О’Брайеному писатель заявил о том что, функция автозамены в современных текстовых редакторах вызывает у него не самые хорошие эмоции, подчеркнув, что он еще не забыл положение клавиши Shift на клавиатуре, когда слово нужно написать с прописной буквы. Мартин назвал WordStar 4.0 “Duesenberg среди всех программ для написания текстов”.
Логично будет задаться вопросом, почему же автоматизированные текстовые процессоры так претят творческим людям?

И если на минутку задуматься, то и я лучшие свои творения написал отнюдь не в Офисе, а в старом добром DOS, а именно - в непревзойденном встроенном текстовом редакторе файлового менеджера Folder Manager. Так почему же художественные тексты лучше набирать в DOS или на печатной машинке, а публицистику в Word?

Самым очевидным ответом на этот вопрос может послужить то, что в тестовом редакторе под ДОС, например, таком, как Слово и Дело 2.4 нет ничего отвлекающего внимание. Нет никаких иконок, никаких выпадающих меню, тестовых сообщений, подсветки и самое главное нет графического режима! Только старый добрый серый экран с черными, немного поднадоевшими текстовыми шрифтами.

Консольные текстовые редакторы не блокируют поток мыслей и не заставляют глаза создателя напрягаться, вглядываясь в графические переплетения байтов и нагромождения пикселей. Мысли излагаются ровно и четко. И нет никакой проблемы в том, чтобы их затем отредактировать.

Пишущая машинка породила примерно такой же эффект свободописания, как и текстовый редактор для ДОС. С одной лишь разницей. Автор осязает, то над чем он трудится в каждый конкретный момент времени. Поэтому не всякий сможет обуздать пишущую машинку в своих творческих изысканиях.

Набор на пишущей машинке более дерзкий и агрессивный в сравнении с текстовым редактором под ДОС. У автора есть право ошибаться, но эту ошибку потом придется вновь и вновь исправлять. С другой стороны, эти творческие муки придавали особый шарм работе писателей и журналистов в классических фильмах и произведениях.

Да вспомните хотя бы муки “желтого” журналиста Гурьева из фильма “В движении” 2002 года. Его полностью изжившую механическую пишущую машинку во вступительных титрах, которая помогла создать образ богемного писаки — журналюги. Вспомним культовый французский фильм “Запах хищников” 1972 года или “Всю президентскую рать” 1976 года, где печатная машинка была незримым мистическим инструментом из некой параллельной вселенной. Она ненавязчиво вклинивалась в ход почти всех событий, сопровождавших легендарный Уотергейт. Такие же безумно популярные и поныне “Страх и ненависть в Лас-Вегасе”, “Там, где гуляет Бизон”. Они пропитаны бунтарским духом творчества и технологическим изломом. Пишущие машинки уже не механические, но уже электрические. Сродни ускоряющемуся научно – техническому прогрессу того времени, конца шестидесятых начала семидесятых годов двадцатого века.

Увы, но текстовые редакторы не оставили нам такого богатого духовного наследия, как гомогенизирующие творческий процесс пишущие машинки. Именно в силу того, что эра хиппи переросла в эру яппи. Где любой случайный рекламный намек, любое неосторожное упоминание бренда карается безумным демоном авторского права.

И все чаще зрителей в фильмах встречают так называемые “Голливудские операционные системы”, мы знаем творцов, но не знаем об их инструментах. Парадоксальная ситуация! От которой веет силиконовым безумием последних 40 лет так называемых законов авторского права. В моей памяти всплывает лишь один текстовый редактор из сериала “Секретные материалы”. Кажется, что это был TED. Простенький текстовый процессор, в котором Дана Скалли - агент ФБР - вела свой дневник.

Вот и получается, что все буквально пронизано информационными технологиями, как и человек нервными тканями. И мы можем определенно сказать, Хантер Томпсон творил на IBM Selectric, а вот на чем творил, допустим, Роберт Антон Уилсон для нас навсегда может остаться загадкой. Потому что инструменты создателей превратились в безликие элементы производственной мозаики технологической специализации профессий.

Особенность графических редакторов, отличающая их от текстовых собратьев состоит в том, что, несмотря на внешнюю архаичность, они снабжают автора неограниченными рамками, казалось бы, форматированных шаблонов. Здесь действует принцип наименьшего действия.

Физическое наблюдение, согласно которому среди всех кинематических возможных перемещений системы из конфигурации А в конфигурацию Б, совершаемых за один и тот же промежуток времени, совершено будет то, которое окажется наименьшим.

Другими словами, мысли писателя изливаются туда, где они смогут быстрее всего быть материализованными. И графические текстовые процессоры этому явно не способствуют. Поэтому, несмотря на всю архаичность пишущих машинок и консольных текстовых редакторов, они так привлекательны своей незамысловатой сутью. Как здесь не вспомнить бессмертный роман Фрэнсиса Скотта Фицджеральда — “Великий Гэтсби”. Ту холодную лечебницу и манящую печатную машинку вместо психолога – терапевта, которой Ник Каррауэй открыл свою душу.
Излишняя графика и излишний пафос действительно отвлекают от сути проблем, о которых хочется написать. Разница работы в “Слово и Дело” 2.4 и “Офис 2010”, такая же, как если бы мы взялись делать операцию на мозге не хирургическим инструментом, а всей международной космической станцией, вместе с приписанным к ней экипажем, а также кораблем Прогресс, рухнувшем где-то в океане….

Да-да. Нет искушения переключаться между окнами, нет желания сэкономить время, крадя цитаты у какого-нибудь сайта, как это принято у так называемых копирайтеров, превративших публицистику в "изрыгание" словесных помоев по трубам интернета к нашим умам.

Когда автор выбирает ДОС, он остается один на один со своим эмпирическим опытом и своими знаниями. Никаких перекрывающихся окон, никаких Википедий, только ты, твоя память и мерцающий курсор. Именно так можно создать оригинальный скелет будущего текста.

Когда я только начинал свой тернистый авторский путь, любая компьютерная газета требовала не менее 2 500 символов с пробелами оригинального текста. Журнал рекомендовал начинать с 6 500 символов. Теперь же зачастую формат так называемых статей составляет 600 символов с пробелами, плюс картинка для слабоумных, не осиливших два нижних предложения. Возможно, это и есть так называемая фрагментация и клиповое мышление. Или деградация и отсутствие фантазии? Или все же переизбыток доступной информации?

С появлением планшетных текстовых редакторов, сенсорных клавиатур, адских программ, заранее предрешающих какие слова хочет использовать автор. Без отсутствия вовлечения в процесс создания, без механической отдачи и творческого скрежета, свойственного живому, мне трудно предвидеть дальнейшую творческую негэнтропию в огромном коллективном мозге нашего социума.

Роман Карпач

www.fdd5-25.net