Дмитрий Бодягин — ученый-математик. В Беларуси он учился на факультете прикладной математики БГУ, а затем продолжил научную карьеру в Академии наук. Научный руководитель посодействовал тому, чтобы перспективный молодой человек поехал в аспирантуру в Великобританию. О том, как построить научную карьеру за границей и не побояться полностью поменять свою жизнь и уехать на другой континент, Дмитрий рассказал KV.by.

 

Борьба с “утечкой мозгов”: «Не получилось найти компромиссное решение»

— В Беларуси после окончания университета я работал в Институте математики в Академии наук. У моего научного руководителя были тесные связи с университетом Йорка. Там занимались очень похожими исследованиями и темами. Задумка была такова, что я поеду “наводить мосты” — налаживать связи в научном сообществе. У меня был определенный багаж знаний, но я мог дополнить его опытом зарубежных коллег. Так и получилось, что в 2006 году я уехал в аспирантуру в Университет Йорка.

Но изначальным планам не суждено было сбыться. Я отправился за границу в самый разгар борьбы с “утечкой мозгов”. В Институте математики не были готовы сохранять за мной место — мол, как это так, я там в аспирантуре, а здесь все еще кем-то числюсь? Мы долго пытались найти компромиссное решение, но, к сожалению, не удалось. Я поступил в аспирантуру университета Йорка, на этом связи с Институтом математики оборвались. При этом с моим научным руководителем мы остаемся в хороших отношениях, но это все уже по личной инициативе и неофициально.

Зная о переезде, я стал подучивать английский. Для поступления требовалось сдать TOEFL. С этим я успешно справился. Но в первый свой приезд в Великобританию я был в шоке, потому что вообще ничего не понимал. Я учил английский в школе, потом в университете, но на деле он имеет мало общего с реальным живым языком, на котором разговаривают люди.

Йорк находится на севере Англии, у местных особый акцент, поэтому поначалу было очень тяжело их понимать. Но необходимость довольно быстро заставила адаптироваться. Нужно было общаться с коллегами и разбираться с повседневными делами. Уже за пару недель я начал понимать, что говорят, а через несколько месяцев смог нормально общаться. Для достойного уровня владения языком потребовался год. Хотя даже сейчас, по прошествии многих лет, мне все равно еще проще общаться по-русски.

 

Учеба в Великобритании: «Знаний дается меньше, но делается все, чтобы у студентов они остались»

— Базы знаний после белорусского университета оказалось вполне достаточно для того, чтобы продолжить обучение в Йорке. Если сравнивать модель преподавания, могу сказать, что в Беларуси учат более углубленно. Любят изучать все досконально, разбирать до мелочей — и это намного сложнее. Я был олимпиадником и с нагрузкой справлялся. Но среди моих одногруппников было немало тех, кто готовился к экзаменам за ночь, сдавал, а потом всё успешно забывал.

В Великобритании давалось меньше технических деталей, но зато максимально старались, чтобы студенты понимали. Во всех дополнительных нюансах можно было разобраться потом и самостоятельно, важнее было понять основные принципы. Разницу я ощутил: знаний дается меньше, но делается все для того, чтобы они у студентов остались.

Мне во многом помогло то, что я был олимпиадником еще в школе. Я медленно, но верно двигался, чтобы стать ученым-математиком. Думаю, в школе редко кто-то задумывается наперед, как и кем станет в будущем. А мне, наоборот, четкий долгосрочный план пошел на пользу. Правда, если бы я не попал в аспирантуру в Великобритании, скорее всего выбрал бы привычный для Беларуси путь и пошел бы работать куда-то в IT-сферу.

 

Адаптация: «Жить в общежитии бывает дороже, чем снимать комнату»

— Стипендии в аспирантуре (чуть меньше 1000 фунтов в месяц) вполне хватало для того, чтобы нормально жить во время обучения. Правда, саму стипендию сначала необходимо где-то получить — то есть найти самостоятельно. Есть программы, которые спонсируют студентов на конкурсной основе. Но если получить стипендию не удалось, то учеба в аспирантуре стоит просто огромных денег (в мое время — около 12-16 тысяч фунтов для неевропейцев). При этом я сам знаю немало примеров белорусов, которые успешно получали стипендии в программах и учились в Великобритании — так что все вполне реально.    

Общежития в Великобритании, конечно, намного лучше белорусских. Например я жил в таком, где у каждого есть своя личная комната с санузлом, а душ в коридоре на пять человек. Есть большой общий холл, столовая, кухня, лобби, в котором могут устроиться человек 10-15. Конечно, английские общежития в этом смысле на порядок выигрывают у белорусских,   но они и значительно дороже — в какой-то момент комнату снимать было просто выгоднее. Я снимал комнату, так было удобнее. При этом я позволял себе все, что нужно, и мог откладывать.

С организацией социальной жизни для студентов и аспирантов тоже дела обстоят значительно лучше, чем в Беларуси. Этим целенаправленно занимаются, причем каждый университет налаживает программу по-своему. Обычно есть что-то вроде досугового центра, в котором есть куча всяких кружков и секций. Можно танцевать, петь, играть в театре, что-то мастерить — огромное разнообразие вариантов. Можно создавать свои клубы и сообщества по интересам. В студгородке даже есть свои пабы!

Думаю, университеты в Великобритании сами заинтересованы в том, чтобы студентам было комфортно. Часто обсуждаются проблемы депрессии и даже суицидальные мысли у студентов, особенно младших курсов. Для них это первый опыт жизни вдали от дома и близких людей. Нужно учиться жить со своими сверстниками и рассчитывать только на себя. Университеты пытаются создать такую среду, в которой было бы проще сбавить напряжение, расслабиться и развлечься. Если все-таки складывается сложная ситуация, то на базе университетов всегда есть центры психологической помощи.   

 

Постдок: «Чем выше твой уровень, тем на большее ты можешь рассчитывать»

— После аспирантуры мой научный руководитель в университете Йорка предложил остаться на “постдок”. Мне повезло, потому что далеко не все молодые ученые вот так сразу находят “постдок”. У меня были неплохие результаты, поэтому руководитель меня выделил.

Зарплата во время “постдока” позволила снять квартиру вместо комнаты. Это было значительно дороже, но точно того стоило.

Три года я занимался своими исследованиями в университете Йорка и читал курс для студентов. Преподавание не было обязательным, от него можно было отказаться, но я посчитал, что для будущей карьеры это может быть полезный опыт.

У меня было полно времени для того, чтобы заниматься исследованиями. И с одной стороны, это хорошо, потому что я был свободен и мог сам решать, как и что делать. С другой, это было время неопределенности, потому что нужно было постоянно думать о том, куда податься дальше. Конкуренция среди молодых специалистов довольно высокая: чем выше твой уровень, тем на большее ты можешь рассчитывать.

Самые комфортные условия, конечно, были созданы для ученых из ЕС. Во время моего постдока к власти пришли консерваторы, поэтому активно велась программа по сокращению миграции. На тот момент мигрантам во всех сферах приходилось непросто: были введены квоты на рабочие места, появились различные ограничения по устройству для приезжих, требовались десятки документов, на оформление которых уходило много времени.   

 

Работа и семейная жизнь: «Наши расходы превышали доходы»

— После постдока в Йорке я смог устроиться работать лектором в университет города Дарем. Я занимался преподаванием, исследованиями и административной работой примерно в равных пропорциях.

Скажу честно, это большая редкость, чтобы человек находил постоянную работу сразу же после первого постдока. Чаще всего требуется два-три, чтобы получить место. Мне помогли хорошие научные результаты: во время постдока в Йорке вышло несколько научных статей. В университете Дарема была открыта позиция, и я, честно говоря, подал документы скорее для того, чтобы понять, как это все работает. Но меня пригласили на интервью, а потом приняли.

Получение постоянной позиции в университете во многом гарантирует комфортную жизнь. Обычно на них есть огромный конкурс, отбор строгий и случайных людей не бывает. Остаются только хорошие или очень хорошие кандидаты, плохих просто быть не может. Если работа получена, с нее практически не могут уволить, только если очень серьезно накосячить. Я таких историй не знаю. Обычно, если место уже получено, то человек может расслабиться: не нужно крутиться и искать варианты, можно просто обосноваться и налаживать жизнь.

Дарем — специфический город. Местное население — это в основном бывшие шахтёры, которые раньше работали здесь, а теперь остались не у дел. Студенческая и академическая тусовка держится как будто особняком, варится в своем котле. Есть заметное разделение. Многие местные довольно бедны: бывшие шахтеры зачастую получают пособие. Не скажу, что от этого лично мне было как-то некомфортно, но это так или иначе сказывается.

Британцы очень вежливые — все и везде. Они тактичные, стараются общаться так, чтобы никого не задеть. Но эта обходительность скорее формальная: то есть они улыбаются и в целом очень милы с тобой, но товарищами или друзьями они не будут. Все сохраняют дистанцию.

В Дареме для меня началась не только рабочая, но и семейная жизнь. С Катей мы познакомились во время одного из моих отпусков. Я поехал в большой поход на Кавказ, там мы и познакомились. Долгое время поддерживали связь и переписывались, пару раз приезжали друг к другу в гости. И в конце концов решили, что хотим быть вместе, и поженились.

Жена приехала ко мне в Дарем, я в то время уже снял квартиру. Поначалу работал только я, потому что иностранке найти место сходу не так уж просто. Нам удалось найти стипендиальную  программу, которая оплатила обучение в магистратуре Даремского  университета.

С появлением ребенка расходов стало значительно больше. Нужно было оплачивать жилье, питание, все необходимое для ребенка и детский сад. Почти год наши расходы превышали доходы. В ход пошли мои накопления, которые я делал еще со времен аспирантуры. Правда в том, что нигде маслом не намазано. Не бывает так, что ты просто переехал и сразу же получил золотые горы.        

Но, если быть честным, мы не сильно экономили: в магазинах позволяли себе все, что нужно, были поездки на отдых. Я не сильно переживал, потому что знал, что испытательный период закончится, и зарплата вырастет.

 

 

Переезд из-за погоды: «Осень, плавно переходящая в весну»

— К идее переезда из Дарема мы пришли постепенно по нескольким причинам. Во-первых, на севере Англии всегда очень серо: не бывает нормального лета или зимы, просто осень, плавно переходящая в весну.

Во-вторых, для моей жены в Дареме было довольно мало карьерных перспектив. Она работала бизнес-аналитиком в IT-компании, и в принципе это было довольно неплохое место. Но перспектив для роста было немного.

Мы решили рассматривать вакансии в университетах крупных городов, желательно там, где потеплее. В этом не было истерии и срочности. Просто решили пробовать и смотреть, что из этого получится.

Благодаря путешествиям мы уже успели побывать в Канаде и Австралии. Были планы съездить в США, но не сложилось. В Канаде нам не понравилось то, что нужно было быть практически привязанным к машине. Инфраструктура устроена так, что даже в магазин за продуктами нужно ездить. Такой подход лично мне не очень близок. Я люблю ходить, в Дареме на работу прогуливался пешком. В Австралии же нам обоим понравилось, мы успели поездить по разным городам.

Я нашел вакансию в университете Сиднея, подал документы, и меня приняли. Жена тоже довольно быстро смогла найти работу. Сиднейский университет посодействовал нам и проспонсировал вид на жительство. С ним было намного проще устроиться и получить все те же права и возможности, что есть у местных, кроме, пожалуй, участия в голосованиях.

Для меня большой разницы в плане работы нет. Я занимаюсь все теми же вещами, поэтому адаптироваться было несложно. Немножко отличается сам подход к рабочему процессу. В Великобритании практически для всех ситуаций есть свои инструкции — достаточно им следовать, и все будет в порядке. В Австралии же предполагается больше личной ответственности. Это значит, что у меня есть больше свободы, когда я веду курс. Могу сам решать, какими методами и техниками пользоваться. Но если что-то пойдет не так, то все последствия лягут на мои плечи.

А вот зарплата в Австралии оказались существенно выше. При этом, конечно, Сидней — очень дорогой город. Арендная плата за жилье была в три раза выше, чем в Великобритании. Конечно, Дарем был небольшим городком, а Сидней — крупный мегаполис. Но даже с учетом этого, денег нам хватало, и оставалось после всех обязательных трат даже больше, чем раньше.   

Из сложностей — на работу приходится ездить на поезде, это занимает около часа. Немного коснулись нас и лесные пожары, которые в этом году были просто невероятно активными. Несколько дней над пригородом Сиднея, где мы живем, было много дыма, в воздухе летал пепел. Это при том, что ближайший пожар был в 60 километрах. Люди старались без нужды не выходить из дома и в основном по улице ходили в масках. Ситуация была тревожная, но, к счастью, все обошлось.

Примерно раз в год мы приезжаем в Беларусь в гости к родителям. Успеваю замечать, как меняется Минск, хоть и не могу оценить этого полноценно. Сейчас я воспринимаю все со стороны, как турист. Вижу, что открывается много нового развлекательного: кафе, торговые центры, велодорожки и парки. Со стороны кажется, что Минск существенно похорошел за последние 10 лет. Я вижу положительные изменения. Но понимаю, что это не совсем то, чем живут люди. Внутри много всего, что со стороны заметить не получится.      

В целом, жизнь в Австралии для нашей семьи оказалась комфортной. Здесь тепло, временами даже жарко. Большой город открывает массу перспектив, для детей тоже созданы все условия. Пока мы планируем обосноваться здесь, но никто не знает, что будет завтра.