«Кто в армии служил, тот в цирке не смеётся». Это слова, которые приобретают особую актуальность накануне 23 февраля. Об армейских буднях и особенностях армейского юмора мы поговорили с бывшим солдатом срочной службы Фёдором Гмызой, офицером Владимиром Глечиковым и выпускником военной кафедры БНТУ Станиславом Кузьмичом, которые сегодня работают в компании SoftTeco.

- Как вы соприкоснулись с армией?

Фёдор Гмыза, разработчик: В армию меня призвали в 2013 году, после того, как я закончил университет. Во время учебы я год посещал военную кафедру, еще полгода надо было отслужить. В итоге я пошел в армию в 2014-ом, весной, после полугода отсрочки. Тогда я все это спокойно воспринимал, думал, полгода – это не так уж и много. Но 180 дней в армии, как оказалось, довольно много.

Владимир Глечиков, разработчик: Я заканчивал минское Суворовское училище, это был как раз первый год, когда ввели централизованное тестирование для поступления в вузы. А в Военную академию выпускников Суворовского училища, которые заканчивали его на хорошо и отлично, принимали без экзаменов. Этой возможностью я и решил воспользоваться. После Военной академии я служил по контракту 5 лет.

Станислав Кузьмич, project-manager: Как я соприкоснулся с армией? Соприкоснулся, родившись у себя в семье, у меня родители военные. А в лицее в Бресте, где я учился, у нас был класс с военно-техническим уклоном. Доводилось стоять в караулах в Брестской крепости. Также в университете я учился на военной кафедре.

Для некоторых ребят, которые никогда не общались близко с военными людьми, могут показаться странными “армейские” истории. У военных есть свои заморочки по поводу строгости, дисциплины, времени, того, как надо делать какие-то обычные вещи. Что, если есть какой-то процесс, его нельзя нарушать. И военный юмор он тоже такой, очень специфический. Можно даже не понять, где смеяться.

- Давайте тогда послушаем немного армейских историй от тех, кто служил. Как развлекают себя солдаты?

Владимир Глечиков: В армии без юмора и какой-то иронии выжить довольно сложно, поэтому смеялись мы много по разным интересным и забавным поводам. Думая о примерах, начинаю улыбаться. Но рассказать не в каждом обществе можно. Хотя вспомнился один забавный момент. Мои первые берцы, которые в Военной академии выдали, были из одного комплекта, полностью одинаковые по размеру, но один был какой-то мохнатый снаружи. И как бы я их не начищал, один все время получался таким мохнатым, а второй нет. Командир роты надо мной частенько шутил: «Глечиков, когда ты свой берец, наконец, побреешь?»

Фёдор Гмыза: Солдаты в основном развлекаются, когда едят и спят. Это, наверное, самое весёлое время. Большинство людей в армии пытаются научиться играть на гитаре. Расшивание формы у многих большое развлечение. За пару месяцев до дембеля начинаются все эти украшения. Иногда есть такие шутки: после отбоя могут кого-нибудь к кровати привязать. Тоже развлечение. Еще есть шутка: тому, у кого сегодня день рождения, все в столовой скидывают свои куски масла. И этот человек (именинник – прим. редакции) должен все это масло съесть, а если не съел, то понесет его в шапке у себя на голове в казарму. Тоже развлечение.

Станислав Кузьмич: Мне нравилось на военной кафедре. У нас там частенько бывали разные приключения. Мы ездили на полигон, и эти выезды были довольно-таки насыщенные: иногда мы ориентировались на местности, иногда взрывали тратил, иногда копали окопы. И вот с окопами была история. Ну, я думаю, что это стандартная ситуация для армии, но мы-то, по сути, были гражданскими ребятами. Однажды мы пришли на полигон, нам надо было копать окопы сначала для стрельбы из положения лежа, потом в стойке на колене, потом для стрельбы стоя. Окопы у нас принимали очень тщательно. Мы выравнивали все края чуть ли не под линейку. Когда все, наконец, сдали, нам говорят: «Ну всё, ребят, молодцы, закапываем». Это была такая идеальная работа, и её пришлось уничтожить. А самая лучшая демотивация людей – это уничтожать их труд у них на глазах, да ещё и их же руками.

Фёдор Гмыза: Как-то у нас был ремонт в части, ремонтировали крышу, и за казармой накопилась куча мусора. Но тут внезапно выяснилось, что на следующий день приезжает проверка, нынешний министр обороны… Конечно, срочно стало надо, чтобы за казармой все блестело, включая землю. А что делать с мусором, если очень быстро надо? Надо его закопать. Командир батальона вывел нас и сказал: «Спать не ляжете, пока это все не зароете». Я никогда не видел, чтобы срочники так быстро что-то копали. Мы за два часа огромные ямы выкопали за казармой для этого добра. И все это ночью.

Со строительным мусором была еще история. У нас в части были гаражи для техники – такие трехметровые ангары, в которых стояли грузовики и все остальное. Наверное, они были старые или что-то такое, и кто-то принял ответственное решение их снести. Взяли грузовики, привязали их к несущим колоннам и просто их выбили. В итоге все это дело, эти три метра бетона, просто обвалилось. И снова встал вопрос: что делать с этим мусором? Его уже не закопаешь, тем более там асфальт.

Поэтому срочники два месяца, наверное, таскали кирпичи из этого разваленного сарая, в кучки складывали, а потом другие срочники загружали это в машины и куда-то отвозили. Там это добро тоже, наверное, будет стоять еще долго. И потом возникла проблема: кирпичи-то мы все руками вынесли, а огромные бетонные плиты остались. И вот кто-то решил, что эти плиты надо разбить. Нам раздали кувалды, и несколько месяцев мы долбили эти плиты, в том числе иногда на выходных, потому что регулярно приезжала проверка посмотреть, что мы там делаем с ошметками сарая.

В итоге, кувалды оказались очень хрупкими: удар по несущей бетонной плите, укрепленной арматурой, это примерно как чиркнуть по ней зубочисткой. В один прекрасный момент наконечник кувалды просто отлетает от ручки.

Когда мы сломали все кувалды, начальство опять приняло ответственное решение: в часть пригнали экскаваторы, которые за день сделали больше, чем мы за четыре месяца, пока таскали кирпичи и ломали плиты кувалдами.

Владимир Глечиков: Еще одна история из моей уже офицерской службы. В армии есть система видеоконференцсвязи. Если поставить оконечное оборудование между разными частями, то, по сути, один большой начальник может поговорить с какими-то своими подразделениями в другой части. В общем, поставили оборудование в части, предположим, под Витебском. А здесь в Минске один очень большой начальник пришел немножко заранее, подготовился, и ровно, красиво сел перед камерой. В это время в Витебской части в кабинет пришли какие-то офицеры. Ходят по кабинету, смотрят: монитор большой! А на мониторе большая картинка большого начальника.

И офицеры между собой говорят: «О, пацаны нам тут поставили видеоконференцсвязь. Классная у нас такая заставка. Степаныч тут такой сидит, важный». Было смешно очень, когда заставка вдруг зашевелилась и начала ругать этих офицеров: «Вы почему тут такие-сякие ходите, разгильдяи?»

Станислав Кузьмич: Однажды нам пришлось ехать на полигон зимой, было около минус пятнадцати, довольно холодно. Это был девятый километр, напротив Военной академии. Надо было идти далеко в лес, пока дошли, все очень замерзли. И вот, чем мы там занимались, – стаскивали со всей округи покрышки и разводили костер, чтобы согреться. В итоге, пока мы все это сделали, у ребят на носах были сосульки сантиметра по четыре. Все стояли, ждали, когда же мы начнем жечь костер.

Наконец, огонь начал гореть, все очень обрадовались, начали подходить ближе. Один парень так пригрелся, что половина его ботинка оказалась в костре. Парнишке было очень тепло, пока ему в итоге не сказали: «Слушай, у тебя уже подошва в огонь стекает». Мы погрелись, а потом нам сказали, что надо измерить расстояние до точки возле дерева вдалеке, нужно было бежать и считать шаги. После того, как мы сбегали, ответственно насчитали тысячу шагов, оказалось, что это задание нужно было, чтобы мы согрелись.

- Существует такое утверждение, что армия делает из мальчиков настоящих мужчин. Согласны ли вы с этим?

Станислав Кузьмич: Спорное утверждение. Я считаю, что мальчик превращается в настоящего мужчину, когда берет ответственность за свою жизнь, свои слова и свои поступки. По моему мнению это происходит, когда молодой человек перестает зависеть от родителей в денежном и жилищном плане.

Моя позиция в компании (проектный менеджер в IT-компании SoftTeco - прим ред.) предполагает наличие ответственности за свои слова и действия. Мне необходимо быть дисциплинированным, чтобы проекты, которые я веду, были реализованы в срок. Я думаю, нет ничего сложного,когда тебя мотивируют люди извне, такие как начальники, командиры или родители. На мой взгляд самомотивация - это действительно то, что отличает мальчика от мужчины. И это не зависит от возраста.

Федор Гмыза: Это зависит от того, что понимается под настоящим мужчиной. Если для вас “настоящий мужчина” - мужчина, отслуживший в армии, и вам нужно стать настоящим мужчиной, то, видимо, придется идти служить. В остальных случаях я бы не рекомендовал идти в армию.

Владимир Глечиков: Положительные воспитательные моменты есть, согласен. Это просто надо почувствовать на контрасте. До 18 лет люди часто живут в своих семьях, в более мягкой среде. А в армии приходится жить в очень тесном пространстве с такими же ребятами, вместе кушать кашу из одной кастрюли, стирать одежду, самому заботиться о себе. Наверное, многие это могут начать делать так рано только там, в армии. По моему мнению, умный человек всегда сможет приобрести для себя полезный опыт в любой ситуации.