"Мы уже ассимилированы" - так считает одна из культовых личностей современной Америки, лидер и вдохновитель движения (левых) киберфеминисток Донна Гаравей. Особа в высшей степени примечательная: биолог по образованию, ветеран контркультурного движения 60-х (причем его левого крыла), в настоящее время профессор Калифорнийского университета, автор нашумевшего в Америке эссе "Манифест киборгов" (1985), рекомендованной для изучения во многих американских университетах. Она действительно популярна: только в Сети поисковики выдают около 10000 ссылок на сайты, где она так или иначе упоминается. У нее нет искусственных или имплантированных органов, она вполне обычная одинокая старушка, которая увлекается разведением собак и кошек в своем деревянном домике неподалеку от речки со странным названием Русская Река.

И все же она заявляет, что она - киборг. И, более того, что все мы - киборги. Ее основная мысль проста, как и все, что становится популярным в Америке (главное - удачный титул или слоган): быть киборгом вовсе не означает иметь какое-то количество "кремния" или протезов в своем теле. Эпоха киборгов уже здесь и теперь, повсюду, где используются автомобили, телефоны, прочие технические устройства, биотехнологии (например, в питании спортсменов). Чтобы теперь победить на Олимпиаде, уже мало просто быстро бегать. Необходимо "взаимодействие медицины, диеты, тренировочных практик, производства одежды и оборудования, визуализации и экономии времени". Тело понимается как высокопроизводительная машина. По сути дела, на новом витке развития новоевропейской цивилизации возрождается старая идея Ламетри (1747) о человеке-машине. Таким образом, на уровне констатаций речь идет о все большем значении технологий и искусственной среды обитания (техносферы) для существования современного человечества. Об этом слишком много пишут. Тут Гаравей не была бы оригинальной. И суть киберфеминизма, конечно, не только в этом.

Сэйди Плант, директор Центра по исследованию кибернетической культуры (Англия), определяет киберфеминизм как "союз между женщинами, машинерией и новыми технологиями", как "долговременные отношения между информационными технологиями и освобождением женщин". Но именно этим левые, социалистические, или киберфеминистки становятся в оппозицию прочим феминистическим движениям, которые, скорее, видят свой идеал в матриархальном прошлом, чем в технологическом будущем. Киберфеминам нет нужды быть матерями или мечтать о возврате мифического дотехнологического прошлого. Как говорит Донна Гаравей, "я, скорее, буду киборгом, чем богиней". И этим киберфеминистки становятся в оппозицию к обычным феминисткам, которые рассматривают науку и технологию как патриархальное удушение природы. Они считают, что старую контроверзу естественного и искусственного, природы и культуры давно пора сдать в архив, и, чтобы выжить, необходимо ускорить развитие комплексной технокультуры. Выхода нет, если различия между мужчинами и женщинами естественны (природны), но если мы конструируемы, то, значит, можем быть и реконструируемы, и технологическое улучшение, совершенствование тела столь же естественно, как и эволюционное. Киберфеминизм основывается на идее, что при помощи технологий можно конструировать свою идентичность, сексуальность и даже пол.

Киберфеминизм целиком вписывается в то направление современной культуры, которое называется постмодернизмом. А это значит, что критике подвергаются любые центризмы, в том числе и полоцентризмы. Два понятия становятся в этом движении ключевыми: полиморфная перверсия и сеть. В сети нет "Я" в том смысле, как это было осознано в новоевропейской философии. Нет "Я", есть совокупность "сетей", которые перекачивают информацию туда и сюда по миллионам "сетей", которые и образуют "твой мир". Символом киберфеминизма оказывается "модем".

"Сетевой" метафоризм работ Донны Гаравей значительно усилился после того, как в 1991 г. от СПИДа умер ее бывший муж, впоследствии сексуальный партнер, активный гей Джейи Миллер. Она все чаще пишет об иммунной системе как об информационной системе, считая ее наилучшим примером сетевой системы эпохи киборгов.

Что ж, Донна Гаравей наилучшим образом в своей жизни реализовала и идею полиморфной перверсии (замужество за геем), и идею полицентричной сети (жизнь одной семьей со своим бывшим мужем и его партнерами). Как замечает Татьяна Арефьева: "Возможно, в мыслях о киборгах есть нечто эротическое. Среди сексуальных перверсий - любовь к трупам (некрофилия), любовь к куклам, животным, машинам. В тяге к соприкосновению с киборгом есть доля от каждого из этих влечений. Кукла - потому, что человекоподобный, но не настоящий. Животное - потому, что столь же непредсказуем (если только его творец - не ты сам), действует по иной логике. Труп - потому, что холодный, кое-где негнущийся и без души. Машина - потому, что все-таки машина он и есть".

Но закончить на этом разговор о киборгах было бы преждевременным. Пока это можно считать только экспозицией. Еще будет повод вернуться к этой теме.

С. САНЬКО

При подготовке статьи был использован материал Гэри Канзру "You are Cyborg" в сетевом журнале "Wired" (1997).