Сначала МНС, потом старший инженер. Попал в группу разработки системы контроля локатора бокового обзора венерианской станции, работали с ОКБ МЭИ. Данные обрабатывались на микросхемах серии К155. Коллеги моделировали системы на Минск-32, потом на ЕС1020. Писали на Фортране. Я им завидовал, так как им ничего не надо было паять, они моделировали работу схем на ЭВМ. Уже тогда я понял: самый эффективный путь почти любой разработки – предварительное моделирование и анализ моделей. К счастью, в РТИ были курсы программирования. Освоил Проминь, Наири. В РТИ была прекрасная библиотека – читал в основном переводную американскую «Электронику», интересовали микропроцессоры. Читал также на английском препринты по обработке сигналов. Было интересно, но платили мало. Через 5 лет, когда родился второй ребёнок – ушёл в энергетический институт им. Кржижановского, Минский филиал, там требовались специалисты, которые могли бы из микросхем сделать вычислитель.

      Я быстро понял, что микроЭВМ из микросхем – вчерашний день, надо использовать микропроцессоры. Но, чтобы писать для них софт, нужны резидентные или кросс-средства. В «Кржижановского» я познакомился с замечательным человеком – к.т.н Аркадием Лазаревичем Гуртовцевым. Он, в отличие от меня, уже успел поработать в этой области. Выбор пал на серию КР580, её выпускал киевский з-д «Кристалл». По ср. с «интегралловскими» изделиями всё получалось проще. Купили 2 шт. микроЭВМ К1-10. Вместе с Аркадием ездили в г. Борзну, где они выпускались. Чудище ещё то: консоль – электропишмаш, ввод-вывод – фотосчитка и перфоратор ленты. Аркадий приделал вместо «консулов» завалявшиеся дисплеи РИН-609. Много помогли замечательные украинцы – киевляне Гудыменко и Холявенко -- поделились драйверами под телетайп и НГМД. Вместе с Аркадием мы «пристосувалы» их под К1-10. Позже я зашил в ПЗУ ассемблер и редактор, разработал внутрисхемный эмулятор, и работать стало комфортно. Затем водрузил на К1-10 ОС CP/M – и понеслось. Комплекс не имел в СССР аналогов, приходили сторонние энтузиасты отлаживать свои разработки. Написал статью, получил очередное авторское.

        Мы разрабатывали автоматизированные системы контроля и учёта электроэнергии в стандарте КАМАК. А.Л. Гуртовцев предложил аббревиатуру – АСКУЭ. Она прижилась в русском языке. Заказчик – «Вильнюсский з-д электроизмерительной техники». Его изделия пользовались спросом в СССР – каждый второй электросчётчик был оттуда. Так как в начале 80-ых надёжных средств межсистемной связи не было, то пришлось заниматься и этим. Помог опыт, приобретённый в РТИ. Так родился адаптер, способный работать с любой радиостанцией. Адаптер использовал шумоподобные сигналы, когерентную демодуляцию и выпускался серийно более 10-и лет.

      Сначала писал на АСМ-80. В 1985-ом институт купил пару ЭВМ СМ-1800. У машин были проблемы с дисководами, отъюстировал. Добыли компиляторы с Си и Ады. В Си я влюбился сразу, а Ада показалась громоздкой – «многабукафф». Организовал интерфейс между К1-10 и СМ-1800, так как внутрисхемный эмулятор работал только на К1-10. В 92-ом в нашей лаборатории появилась первая 286-ая, коллега писал для неё на Паскале. Паскаль не понравился – непонятно, что делает процессор на уровне ассемблера. Я настоял на покупке ещё одной 286-ой, на которой сразу же установил С. По вечерам, выкуривая по пачке сигарет за раз, переводил Паскаль на Си. Прорыв произошёл, когда научился работать с массивами указателей на функции. Стал изучать C++. Поначалу классы не использовал. Только позже уже на PII-350 и на ОС Win-2000, когда появились задачи с параллельными потоками, перешёл на ООП.

      Постепенно я уяснил, что разработки на микропроцессорных комплектах нетехнологичны и следует переходить на микроконтроллеры. Выбор пал на семейство MCS-51, точнее на аналоги из «DALLAS SEMICONDUCTOR” – аппаратура, которую мы разрабатывали, должна работать и при отключении питания. Спасал язык Си – он воистину универсален! Труднее всего было добывать IDE для микроконтроллеров, мы находили их в «песках Сахары» -- caxapa.ru. Кое-что покупалось институтом. Для MCS-51 сломал защиту фирменной IDE компилятора HASP-ключом и потом долго эксплуатировал эту IDE. Чтобы тестировать свои аппаратные разработки, писал тесты на C.

      В НИИ я проработал 20 лет. Институт за это время несколько раз менял наименования и директоров. Последнее наименование – «БелТЭИ». С шефом повезло – д.т.н. Забелло Евгений Петрович – классный мужик. У меня несносный характер, он мне многое прощал и, как мог, заботился, чтобы те, кто способен работать, работали. В советское время в лабораториях было более половины балласта сотрудников – они вообще почти ничего не делали: ходили друг к другу в гости, пили чай, сплетничали. Шеф советовал: «Ну ты, это, пиши код на бумаге, женщины тебе наберут». Он не шутил. Естественно, я кодил всё сразу и без бумаг. Единственная женщина из 15-и в лаборатории, которая освоила разработку софта – Р.И. Ёжикова, но она закончила РТИ. Вообще же в институте было всего несколько программисток на сотню программистов.

      Шеф, пока мог, выбивал зарплату, но в конце-концов сказал: «Оформляй ИП, зарплаты не будет». Что в 1992-ом я и сделал. Шеф закрывал глаза, что я тратил часть рабочего времени на ИП. Делиться шеф не требовал. Шеф был приверженцем математических методов, его кредо: пиши софт, но сначала обоснуй алгоритм. Мне удалось вывести формулу потерь динамически меняющейся информации при ограниченном ресурсе попыток связи, позже методами вариационного исчисления коллеги доказали, что предложенный алгоритм -- оптимальный из возможных.

      В те времена в плане зарплаты и доступа к дефицитным товарам профессия программиста, как и любого инженера, не считалась престижной, труд разработчика ценился средне. Зарплаты программистов – 160-250 р. Высокими были зарплаты только у наладчиков на заводе им. Орджоникидзе – от 400 р. Программистами работали в основном те, кому это было небезразлично, те, для которых самое ценное в жизни – делать что-то, что заставляет других людей удивляться: «Смотри-ка, а оно, оказывается, работает!». В 90-ые и в нулевые многие программисты из-за низких зарплат и отсутствия заказов не выдерживали и уходили в «купи-продай». Но предпринимательство спасло от деградации. Разрабатывал аппаратуру, как ИП, сотрудничал с Гродненским ОДУ, Гомельским КБ «Луч» и Новополоцким заводом «Измеритель», Белорусским цементным заводом. И командировки, командировки, командировки. Из загранпоездок – только Румыния, однако убедился, что по части разработок я на правильном пути.

      В 1993 г. мой кузен-американец, побывав в РБ, так и сказал: «Дуй к нам, помогу». Не решился: всё-таки уже 41, да и казалось, всё у нас наладится.

      В 1999-ом совсем перестали платить зарплату, начались конфликты с директоратом, работать стало невозможно. Будучи уже старшим научным сотрудником, ушёл из НИИ в частную фирму по техобслуживанию и ремонту авиатренажёров, занялся телеуправлением насосных станций на мелиоративных каналах с помощью радиостанций «Лён». Задача была простой: разработать дешёвую аппаратуру и такой алгоритм управления, чтобы и уровни воды в каналах были в пределах нормы, и оплата за энергию была бы минимальной. Использовал наработанное в НИИ. Отлаживал в Пинске. Внедрил. Всё работало, но не расширялось: у мелиораторов, чтобы экономить деньги, денег не было. Через год меня перекупила частная фирма, её шеф горел желанием заняться АСКУЭ.

      Разработали на DS89C450 блок для счётчиков «Гран-Электро» и сделали грандиозную ошибку: отдали производство в госфирму – з-д «Измеритель», хотя «Гран-Электро» и предлагало её купить. Вскоре «Измеритель» накрылся: у предприятия даже не было денег, чтобы оплачивать огромные пустующие корпуса, ранее работавшие на оборонку. Друзья! В РБ нельзя быть успешными, сотрудничая с госфирмами, это – тупиковый путь, жить верой нельзя. Исключение – работа в условиях протекционизма. Короче, не повезло.

      Занялся проектированием, монтажом и наладкой АСКУЭ, технологии учился у энергетиков, потратил на это ещё пару лет, но софтинг не бросал: мне, как наладчику, нужны были средства, моментально верифицирующие адекватность работы АСКУЭ, иначе опозоришься. Софт, предлагаемый разработчиками аппаратуры (Витебск, частное предприятие «Микрон»), не устраивал именно по этой причине. Нет, софт тот вовсе не плох: если АСКУЭ работает адекватно, он более чем отлично выполняет свои задачи.

      Энергетикам не очень нужны веб-технологии; энергетики, разумеется, используют Сеть, но работают с распределёнными БД внутри VPN по своим протоколам напрямую с айпи-адресами, не заморачиваясь c DNS. Бэкенд – это, как правило, микроконтроллерная аппаратура или промежуточный сервер БД. Фронтендовый софт похож на браузер – тоже многопоточный, тоже сетевой, но на экране не веб-страницы, а сводки, отражающие неисправности, мощности, расходы и схемы, показывающие, что включено, а что нет. Этим, находясь теперь на пенсии, потихоньку и занимаюсь. Подобный подход и у водоканала, и у газоснабженцев. Всё идёт к созданию умного города, и здесь не обойтись без привлечения специалистов «неайтишного» направления.

      Занимаюсь, как ИП, также прогнозированием потребления, тут без математики и нейронных сетей никак. Софт свой развиваю, версии контролирую, иногда продаю кое-что, порой ставлю бесплатно, и, надеюсь, смогу ещё немного поработать. До первого инсульта. Жена, моя одногруппница, ценит, что я ещё работаю, и, если я дома за компом, то не донимает бытовыми вопросами. Видимо, понимает: чтобы мозг работал, его надо грузить.

     Что читаю? Исключительно статьи в Интернете, на бумажные носители забил, да и дорогие они. Желтуху не читаю.

      Завидую молодым программистам: у них есть время учиться! А у меня его не осталось. Поэтому не изучаю, а лишь знакомлюсь с новыми языками, и молодым в веб- и моб-разработах я не конкурент. Хотя по части C++ ещё могу многих за пояс заткнуть. На C++ можно разработать что угодно! Радует, что и С не сдаёт своих позиций в электронике. Огорчает, что молодые, как мне сдаётся, забили на Ассемблер. А без его знания отладка тяжелонагруженных систем бывает проблематичной. К сожалению, молодые к старикам относятся свысока. Но это извечная тургеневская проблема.

      Как отношусь к идее клуба пенсионеров-программистов? Трудно сказать, приживётся ли. Каждый по жизни работал внутри какой-то производственной технологии, поэтому понять друг друга будет непросто. Но было бы неплохо, если бы старички делились между собой дорогостоящими средствами разработки. Цены на них достигают тысячи и более долларов, а где пенсионерам их взять?

      Как я отношусь к профессии журналиста? Как к представителю индустрии развлечений и пропаганды. По-моему, так к журналистам относятся все, кто более-менее чего-то стОит. Специалист, если ему есть что сказать и если у него есть время на это, сам всё грамотно изложит с помощью статьи или видео. Если захочет.

      Как дальше всё будет развиваться? Скажу честно: НЕ ЗНАЮ. Но две вещи всё же позволю себе утверждать. 1. Об ИИ можно будет говорить, когда система станет способна не только решать задачи, обучаясь, но и ставить их. До этого пока далеко. 2. Цифровая прозрачность экономики – это огромнейшее благо: меньше злоупотреблений, больше доверия со стороны властей, меньше финпроверок, значит, больше свободы действий.

       Жалею ли я о чём либо? Да, жалко, что не молод – сейчас столько возможностей! Но в реку жизни не войдёшь дважды.

      Иногда вижу сны, в которых ещё молод, и в которых пожимаю руки старым друзьям, с которыми развела жизнь.