По мере того как понятие "информация", появившееся как чисто технический термин, все более вытесняло своих предшественников (идея, мысль, творение духа и т.п.), оно стало приобретать столь широкий диапазон оттенков, что привлекло внимание ученых и специалистов из самых различных областей деятельности, начиная от лингвистов и заканчивая философами. Последние, естественно, посчитали своей задачей определить главную суть этого понятия ("КВ" №18, 2000 г.), но столкнулись с проблемами, которые в науке относятся к высшей категории трудности. С другой стороны, становится все очевиднее, что пока понятие "информация" остается неопределенным, оно стихийно приобретает и такие трактовки, которые к его сущности могут не иметь прямого отношения и только создают дополнительные трудности в ее познании.

Так, например, вследствие отождествления физического понятия "энтропия" с понятием "объем информации" появляется вполне экстравагантный (с точки зрения отхода от научных критериев познания) вывод о том, что объемы информации, сравнимые с теми, что накоплены обществом за всю историю цивилизации, буквально обрушивает на нашу планету в пределах всего лишь одной минуты времени... наше светило - солнце! Вот так первая путаница сразу порождает вторую - излучение перестает теперь отличаться от сигнала. В рамках этой же (надо сказать, весьма любопытной и интересной) логики очень серьезно (даже с применением строгих математических доказательств) анализируется проблема телепортации, т.е. возможностей передачи информации со сверхсветовыми скоростями. Выводы пока не обнадеживают - известные науке законы этого не позволяют.¹

Но стоит ли затрачивать столько усилий на то, что и так достаточно очевидно, если исходить из сущности информации как отраженного разнообразия? Ведь разнообразие как свойство (а значит - абстракция, совокупность идей) неотделимо от своей материальной оболочки и может передаваться (копироваться) на другую оболочку (носитель) только в результате их взаимодействия (через сигнал). Следовательно, процессы передачи информации должны подчиняться тем же законам, что и процессы материального взаимодействия. В этом случае нужно еще объяснить функциональные свойства информации, что оказывается невозможно только в рамках концепции отраженного разнообразия. Тем не менее, если постулировать как de facto заранее известные (да еще и соответствующие основному закону систем - "КВ"№27, 2000 г.) способы представления информации, то и это препятствие преодолевается ("КВ" №43, 44 2000г.).

Однако по-прежнему еще незыблема и позиция скептиков, которые не без ехидства указывают на пока тщетные попытки ученых проникнуть в тайны феномена информации прежде всего из-за того, что наука до сих пор была бессильна объяснить (все более очевидные) информационные процессы, происходящие в живых (биологических) системах. Да вот, похоже, и невдомек им, что первый звонок этим их "неотразимым" доводам прозвучал еще в конце 19 века в работе Фридриха Энгельса "Людвиг Фейербах и конец классической немецкой философии". Решил, видимо, он после смерти своего друга Карла Маркса тряхнуть стариной, да так тряхнул, что только одной этой работой фактически более чем на столетие опередил свое время!

Указав лишь на то, что один из частных философских вопросов в действительности является общим и даже основным (!) для самой философии (обобщающей знания на уровне мировоззрения) автор ставил перед собой довольно скромную задачу - показать в историческом плане на совершенно очевидную первичность материальной основы общества по отношению к его сознанию. Но стоило лишь обратить внимание на общность такого рода проблем, выводы последовали самые кардинальные. Стало очевидно, что именно отсюда берут начало проблемы познаваемости (объективности) окружающего мира, возникновения живой материи из неживой, объяснения сущности и функций разума и т.п. А теперь вот оказывается, что в основной вопрос философии упирается и выявление сущности конечного результата разумной деятельности - информации.

Казалось бы, вот где момент истины для науки, но по иронии судьбы воистину эпохальное научное открытие Энгельса остается пока лишь одним из элементов коммунистического мировоззрения, что явно не делает чести науке, расколовшейся по идеологическому признаку. Во всяком случае, об основном вопросе философии как о научном понятии ничего и слышать не слыхивали не только всезнающая Britannica, но и даже крупнейшая российская энциклопедия Кирилла и Мефодия (составленная, кстати, на основе "Большой советской энциклопедии", где соответствующая статья присутствовала).

Не получила должной оценки и практическая значимость основного вопроса философии для науки, поскольку продемонстрировать ее на деле смог пока только незаурядный политик, интеллектуал и практик Владимир Ульянов (Ленин) в работе "Материализм и эмпириокритицизм". С помощью открытия Энгельса он на удивление легко (ну просто играючи) показал, что так называемые "новейшие открытия в философии" в начале 20 века - это всего лишь прикрытые другими названиями очень старые и уже изрядно обветшалые доводы солипсистов, агностиков и им подобных создателей логически неопровержимых, но совершенно бесплодных и бесполезных теорий, участь которых не может быть иной, чем оказаться на свалках истории, чтобы к ним больше не возвращаться.

Теперь, понятное дело, Ленин не в моде. Однако не менее ясно и то, что научные открытия все еще оцениваются не по их содержанию, а по тому, на какой идеологической основе и кто их сформулировал. Если так будет и дальше, наука может остаться в неведении, каким же образом природа позаботилась о том, чтобы живые организмы развивались по ее (т.е. по объективным) законам, а не по тем, которые они установят сами для себя. Такое удивительное (т.е. ничем неоправданное) неведение науки находит вполне адекватное отражение в нашем (самом что ни на есть повседневном) бытии, уровень материальной и духовной нищеты которого относительно уровня имеющихся знаний уже давно не находит никакого разумного объяснения. Но может случиться и так, что именно через познание сущности информации основной вопрос философии перестанет быть орудием для идеологических баталий, а его разрешение настолько упрочит и укрепит позиции науки, что займет вполне подобающее ему место на самой высокой ее вершине.

Юрий КРАСКОВ,
c_city2000@mail.ru

Все права на публикацию принадлежат автору

1 Б.Б. Кадомцев. “Динамика и информация” — М.: Журн. “Упехи физ. наук”, 1999