"Машина не может мыслить! Машина должна ездить!" Всякий раз, пытаясь опровергнуть этот псевдомарксистский тезис эпохи борьбы с "продажной девкой империализма", лженаукой кибернетикой, я с грустью убеждаюсь, что правда НЕ на моей стороне.

Несколько фактов. Современный PC превосходит все вычислительные мощности NASA времен первого шага на Луне. Один микропроцессор Alpha втрое обсчитывает первый суперкомпьютер Cray. Наилучшие мейнфреймы 60-х годов имели 4 Мб оперативной памяти, а Cray-2 в базовой конфигурации - аж 32 Мб. Компьютерная графика 80-х топила бы "Титаник" более века. Объем винчестера PC 1990 года сегодня стал не слишком роскошным объемом оперативки, а тогдашним объемом оперативки теперь начиняют посредственные видеокарты. Итак, да здравствует прогресс? Да, разумеется. Но как-то не хочется кричать "ура". Как всегда, бочка радости за успехи цивилизации испорчена ложкой горечи от пусть глупых, но не сбывшихся надежд.

Несомненно, компьютер полностью осуществил то, ради чего его неоднократно изобретали: он освободил ученого, инженера и бухгалтера от рутины счета. И это замечательно. Более того, сильнейшая девальвация Mips'ов и мегабайтов, вызванная неизбежным технологическим прогрессом, открыла такие новые области применения компьютера, о каких его отцы и не помышляли. Например, компьютерная томография и настольные издательские системы, военные симуляторы и производные от них 3D-игры, компьютерная графика и анимация, цифровая музыкальная композиция и Сеть. В наши дни подавляющее большинство компьютеров используется вовсе не как числодробилки 50-70-х годов. Но так ли уж они глубоки - эти качественные изменения?

Что общего было раньше у художника, писателя, композитора? Теперь у них общий инструмент - PC. Это очень хороший инструмент. Художник может творить, применяя такие цветовые и композиционные эффекты, какие совершенно невозможны при использовании кисти, палитры и холста. Писатель, освободившись от скрипа пера и стука машинки, может свободно переплетать судьбы и страсти персонажей, не опасаясь в десятый раз испортить рукопись многослойными поправками. Композитор более не нуждается в дирижере и оркестре, чтобы написать и услышать свою симфонию, и может применять звуки никогда не существовавших инструментов и немыслимую по виртуозности технику исполнения. Все это прекрасно. Но где же новые шедевры? Почему же они не рождаются теперь на порядки обильнее, чем в эпоху деревянных резонаторов, гусиных перьев и перепачканных красками рук? Говорят, производство шедевров не рентабельно. Но это не причина, а только отягощающее обстоятельство, потому что так было всегда. Причина в том, что машина ездит быстро и все быстрее, но мыслить она по-прежнему не может: не может она видеть и слышать реальный мир и понимать человеческие страсти по-человечески. Мощные PC действительно помогают быстро клепать ширпотреб: въедливую рекламу, эпигонское чтиво, штампованные шлягеры. Когда же требуется человеческое решение о том, где машине повернуть и куда ей ехать, - там машина терпеливо ждет, пока водитель корчится в муках творчества. А ведь всякий шедевр буквально соткан из таких нетривиальных человеческих решений, и в творческом процессе тормозит именно водитель, а не его быстрая машина. Глупо было ожидать, что рост мегагерцев завалит нас шедеврами. Глупо, но огорчает.

Ладно, обратимся к области, где творчество не требуется, - к бухгалтерскому учету. Уж он-то нас не разочарует, ведь ускорение вычислений на 8-9 порядков (от счетов до Pentium'ов) должно было поднять производительность труда ну хотя бы на 1-2 порядка и пропорционально уменьшить число занятых этой малоинтересной работой. Как бы не так! В результате компьютеризации число бухгалтеров в США не уменьшилось, а увеличилось с 0,8 млн. до 1,3 млн. человек. Пусть читатель поищет собственное решение данного парадокса. А американские эксперты нашли две причины столь приятного появления новых рабочих мест. Во-первых, закон Паркинсона требует роста бюрократического аппарата вне зависимости от объема работы. В данном случае раздувание штата усугублялось новизной инструментария. Старшему поколению, панически боящемуся компьютеров, приходилось становиться начальниками и набирать исполнителей с улицы из числа компьютерно грамотной молодежи. Во-вторых, появились новые формы бухучета, просто немыслимые в докомпьютерную эпоху из-за их вычислительной сложности. Разумеется, изобретали эти продвинутые формы свежеиспеченные начальники, а для их обсчета потребовались дополнительные подчиненные. И зачем в Америку ходить? Бухгалтерия моего небольшого института буквально распухла в процессе перехода с калькуляторов через "еэски" на Pentium'ы. Боюсь, что ее штат еще удвоится при внедрении 16-процессорных Alpha. Машина и не мыслит о том, как избавиться от бездельников и за день одолеть месячную работу. Машина ездит, как ей прикажут, а приказывают стоять. Собственно, зная человеческую породу, не следовало ожидать чего-то другого. А жаль.

Как говорят старики, Бог любит Троицу. На третье я приберег науку. Уж она-то, родная, не подведет и докажет преимущества обвальной компьютеризации. Я намеренно исключу из рассмотрения историю, филологию, биологию и иже с ними вычислительно не емкие науки и сосредоточусь только на нелинейной динамике - наиболее числодробительной области современной физики и математики. В этой области мало точных аналитических методов, потому в большинстве случаев новое знание о нелинейных процессах можно добыть только их численным моделированием. Так на рубеже 50-х и 60-х годов на еще очень слабеньких компьютерах были открыты уединенные волны (солитоны) и динамический хаос (странные аттракторы). Не возьмусь объяснить здесь, что это такое, но это были эпохальные открытия для физико-математических наук вообще. С тех пор производительность компьютеров выросла неимоверно. Теперь даже на совсем устаревшей персоналке можно моделировать цепочку из 64 связанных нелинейных осцилляторов, в которой 40 лет назад обнаружили солитоны. А уж то, что можно моделировать на современной рабочей станции или суперкомпьютере, и не снилось ученым 60-х. И что же, открытия совершаются теперь на каждом Pentium'е, а владеющие хорошей workstation группы ну просто не успевают их публиковать? Да ничего подобного! За 40 лет было открыто еще несколько объектов, явлений и свойств, по научной значимости не уступающих двум вышеупомянутым. Подчеркиваю - несколько! А не несколько тысяч или миллионов, как можно было глупо ожидать, исходя из мощности и распространенности современных компьютеров. Неужели ученые волынят и злоумышленно заставляют простаивать могучую технику? Вовсе нет, причина здесь иная. Для получения новой информации о Природе необходимо выполнить три условия: 1) правильно задать вопрос, 2) добиться ответа на него, 3) понять этот ответ. В численном эксперименте компьютер существенно помогает только со вторым условием и незначительно (средствами визуализации) с третьим. А самая творческая часть - постановка проблемы и анализ результата - остается на совести и умении ученого. Вот потому-то число глубоких работ почти не растет. Зато логарифмически увеличивается с ростом производительности компьютеров число публикаций эпигонских, где и задача и ответ крепко напоминают знакомые мотивы - только в более виртуозном исполнении. Но это еще не вся беда: в нелинейной науке даже мощная машина иногда вязнет по брюхо, и водителю приходится вылезать и выталкивать ее плечом. Один пример из моей практики. Надо было численно решить с высокой точностью систему двух уравнений. Мой P-100 за неделю счета добился только четырех знаков точности. Плохая машина? Да нет, плохая задача: лучший суперкомпьютер за год работы дал бы всего-навсего девять знаков. Пришлось мне мыслить три месяца, чтобы карандашом на бумаге решить одно из уравнений точно, после чего P-100 за двое суток лихо доехал до 50000-го знака точности. Вот так порой не удается форсировать реку с топким дном даже на мощном танке, когда не домыслишь увидеть в километре удобный мост. Напоминаю: даже мощнейший танк не мыслит.

Ну, пора мне кончать этот мазохизм. Читатель и сам сможет продолжить. Ведь есть еще так много тем для грустных размышлений, связанных с неумением машины мыслить за нас. О том, например, как ожидаемый компьютерный переворот в педагогике завершился массовым пристрастием к 3D-наркотикам. Или о том, как Internet шаг за шагом повторяет путь телефона и телевизора: те же исходные иллюзии, те же печальные результаты. Творения человека подобны зеркалу, и пенять на них не следует. Не научили машину мыслить - так какой с нее спрос? А научат ли и когда? Для этого нужно сначала выяснить, что такое "мыслить". А затем очень быстро и неизбежно придет пора отвечать на самый страшный вопрос: ХОЧЕТ ли человек, чтобы машина мыслила ЛУЧШЕ его настолько, насколько экскаватор лучше его копает и мотоцикл лучше его бегает? Как человек, я боюсь сказать "ДА". Как ученый, я ни за что не скажу "НЕТ". А на то, что в этой жизни на этот вопрос мне отвечать не придется, у меня нет никакой надежды. Чего и Вам, уважаемый читатель, желаю!

Сергей СЕРЫЙ